Небольшое абхазское село. Горы. Хороший парень для веса в тандеме. Погода по тамошним меркам вполне на уровне, не считая тумана. Все о - кей. Летим.
 Под нами скалы, обрывы реки. Но все это надежно спрятано под плотным туманом. Вариометр спокоен, то есть полет прямолинейный и экстрим ожидается только по ходу полета.
Ну, вот и он - экстрим. В виде невесть откуда взявшегося мохнатого выступа скалы, обильно увешанного птичьем пометом. "Мать твою!"- окрестил сиё препятствие, перекричав мотор, сосед по подвеске. Давлю клеванту с права, да не просто, а до самого не улыбайся. Все- таки стандарт это позволяет. Крыло нехотя, задумчиво поворачивает, чуть не чиркая скалу, и уходит вправо. Мой пассажир заметно нервничает. Летим дальше.
 Утренний туман начал рассеиваться. Появилась термичка, но еще не очень сильная. Постепенно размытые очертания долины под нами вырисовываются и горы длинными тенями, замысловато рисуют свои автопортреты на ней. Дух перехватывает от такой красоты. Такого в Питере не увидишь. Горы есть горы. Хороший парень - местный житель, тоже видать такого не видал и восторженно развел руками, как бы обнял эту величественную красоту.
 На этом романтика закончилась, потому что из- за тучки показалось парочка "сушек – 25" и пару раз, помахав нам крыльями, исчезли за склоном. С ужасом вспоминаю карту полета. Благо граница не далеко. "Сушки" вернулись через десять минут, явно за нами. Вот тут я испугался не на шутку.
 Эмблемы на крыльях этих машин принадлежали какому - то суверенному государству, а лица пилотов были явно не славянскими. Со ста метров это было очень хорошо заметно. Ну, все правильно, нас сейчас уничтожат. Интересно, каким образом: пулеметом или просто воткнут спутку от своих моторов под нас и сдув на скалы, размажут по ним.
 На секунду представляю медную табличку с посмертной надписью: мол, покоится здесь такой- то и погиб он за свободу чей-то независимости и вот тут типа ему конец пришел. Представилось как через неделю после торжественного открытия мемориала черный скалолаз сопрет эту чертову медяшку и сдаст ее в цвет-мет.
 Сквозь рев моторов сушек слышу голос своего попутчика: "У меня ствол. Садись".
 Я весь похолодел. Этого еще не хватало. Только бы он стрелять не стал, горячий горец. Тем временем самолеты отлетели на приличное расстояние, развернулись, нацелились на нас и пошли в атаку. Жуть! От испуга я чуть не обделался. Делаю большие уши. Да не просто большие, а гигантские, сколько позволяет площадь крыла 42 метра.
 Камнем падаем вниз и за секунды проваливаемся в пропасть, дыру размером сто на сто метров. При посадке ломаю винт. С хрустом наступаю на Хорошего парня и получаю в ответ отборный мат с небольшим акцентом. Над нами кружат две "сушки". Им в ущелье не пролезть, а вот бомбы кинуть запросто. Успокаиваю себя. Зачем им это? Если б хотели, давно лежали бы мы в форме аккуратных, плохо пахнущих головешек. "Сушки" покружили, покружили и улетели.
 "Ну все, теперь за нами БТРы приедут". -подал голос мой пассажир,- " Там внизу дорога есть, давай к ней". Кое-как собираем мотор и крыло и бегом оттуда. На дороге отчаянно ловим первое попавшееся транспортное средство и на нем добираемся до села. Там нас как партизан прячут, а на следующее утро, не свет не заря, везут в аэропорт и первым же бортом высылают в Россию от греха подальше. Вот так побывал я в шкуре летающей мишени.

И еще совет: не летайте там, где война идет.